Кафедра общего и русского языкознания
Алтайской государственной педагогической академии

Косых  Е.А.

Энантиосемия и её реализация в славянских языках

(к вопросу о лексических соответствиях

в русском и польском языках)

            Генетическое родство славянских языков даёт богатую почву для исследований лингвистического характера. Наиболее благодатным в плане сравнительно-сопоставительных исследований является лексико-семантический уровень славянских языков.

            Праславянское лексико-семантическое пространство обладало широким набором тем, которые нашли отражение  в семантике общеславянских единиц, реализовавшихся в  различных славянских языках, в том числе польском и русском. Лексические значения одних единиц не претерпели изменений (польск. ojciec, być, osuszać, ostudzić – русск., соотв., – отец, быть, осушать, остудить/охладить), у других – развились дополнительные семантические признаки, в результате чего значения остались близкими, но не идентичными (польск. zimny ‘холодный’, ładny ‘красивый’,  odwrót ‘отступление’ – русск. зимний, ладный,  поворот). При этом в понимании сходства значений мы следуем за определением Ю.Д. Апресяна: «Значения… называются сходными, если существуют такие уровни семантического описания, на которых их толкования или коннотации имеют нетривиальную общую часть…» [1, с.186]. Третьи лексические единицы полностью разошлись в семантике и в современных языках указывают на противоположные явления.  Хрестоматийный пример для польского и русского языков – пара uroda ‘красота’ – урод – отражает  развитие ряда лексем (но прежде – корневых общеславянских морфем) по пути энантиосемии. Таких соотносительных пар на современном уровне развития указанных языков можно насчитать  десятки. Примеров первых двух групп – ещё больше. Существование указанных единиц  подтверждает наличие и активность ещё в праславянский период определенных процессов в области лексического значения, таких как семантическая дивергенция и энантиосемия.

В тех случаях, когда описываются и сравниваются ЛСВ однокоренных слов близких языков, по нашему мнению,   уместно вести речь о расхождении семантики, первоначально, единого общеславянского корня, который легко реконструируется. При этом существенно отметить, что нередко праморфема, т.е. исходный корень, функционировала в значении, которое может в современном состоянии выступать как имплицитное. Наличие производных слов одной праморфемы указывает, во-первых,  на существование в общеславянский период определенного связывающего современные слова смысла, во-вторых,  на наличие большого количества ассоциативных сем, «фоновых долей», по терминологии Н.В. Черемисиной, в структуре этого древнего корня [2]. В определенной ситуации ассоциативные и фоновые доли «вырастают» в семы, семантические признаки, актуализируя современные связи. Именно фоновые доли в структуре лексического значения отражают  ментальность и социальный опыт  носителей языка, предопределяют возможность расхождения  в положительную и отрицательную стороны семантических признаков общего исторического корня в разных языках или диалектах. При этом, по данным этимологических словарей, в большинстве случаев, как правило,  исходный корень имел основным нейтральное значение. Например, общий праславянский корень *rod- отражал представление о происхождении, родстве, восходя к и.-е *urodh- ‘расти’,  ‘разрастаться’, ‘прибывать’,  ‘подниматься’; а корень *on-/*-von- отражал представление о запахе вообще, без указания на его качество,  восходя к  и.-е. *ăn- ‘дышать’, ‘дохнуть’, ‘дыхание’ [3]  и под. Традиционно процесс расхождения значений слова рассматривают в рамках одного языка и связывают с явлением антонимии. Л.А. Новиков отмечал: «…энантиосемия – противоположность   значений внутри одного и того же слова (или внутрисловная антонимия )» [4, с.251].

 Современное состояние близкородственных языков позволяет предположить, что энантиосемия являлась активным и продуктивным процессом уже в общеславянский период.

Под явлением дивергенции в лингвистике традиционно понимается расхождение одной лингвистической единицы на две и более сущности – общелингвистичесий процесс – синхронно-диахронический, т.к. результаты могут проявиться  через определенный отрезок времени. Вполне вероятно, что в любом корне заложены возможности к расщеплению. Развитие праславянских  морфем можно сравнить с маятником: находясь в «состоянии покоя» они репрезентируют нейтральные значения, но, получив толчок, начинают движение – раскачивание, актуализируя положительные («движение вправо») и отрицательные («шаги влево») коннотации. При этом Ю.Д. Апресян,  И.М. Кобозева, подчеркивали, что лексические коннотации «…устойчивые признаки выражаемого лексемой  понятия, воплощающие принятую в обществе оценку соответствующего предмета или факта, отражающие связанные со словом культурные представления и традиции» открывают стереотипы национальных характеров, т.е. представлений о национальном характере того или иного народа». При этом А. Е. Кибрик подчеркивал, что «к области семантики (в широком смысле) относится вся информация, которую имеет в виду говорящий» [5].  Ассоциативный фон и семантические доли в структуре лексического значения слова отражают социальный опыт носителей языка и закрепление в семантике конкретных его элементов.

Исходные праславянские корни с нейтральным значением под действием системы, требующей развития и новых номинативных единиц, переживали процесс актуализации имплицитных семантических признаков, ассоциатов, которые приводили к реализации дивергенции вплоть до энантиосемии.

Среди польско-русских соответствий наблюдаются как примеры энантиосемии, так и дивергенции. При этом, по-нашему мнению, процессы энантиосемии и дивергенции находятся в отношениях гипо-гиперонимии. Среди исследуемых лексических единиц первой группы, которые представляют собой результат полного антонимичного  расхождения значений,   пары, входящие в общеславянский лексический фонд (заимствованная лексика не входит в область нашего описания в данной статье), 

– uroda ‘красота’ – урод ‘человек с некрасивой, безобразной внешностью’;

– won ‘аромат, запах’ – вонь ‘дурной запах’; 

– zapominać ‘забывать’ – запоминать ‘сохранять, удерживать в памяти’; 

– obywatel ‘гражданин’ – обыватель ‘человек, лишенный общественного кругозора, с косными, мещанскими взглядами, живущий мелкими, личными интересами’ [6] и др. 

Существенно отметить, что расхождение значений в близкородственных языках обусловлено не только экстралингвистическими факторами, но и тем, что нередко отдаление значений происходит в результате осложнения корневой морфемы префиксами или суффиксами.

Обращает на себя внимание, что в близкородственных языках, в частности в польском и русском, морфемная структура сравниваемых единиц практически полностью совпадает.

Традиционно признаётся, что «мельчайшей значимой единицей языка является морфема » [7, с.17] Нередко именно наличие префикса или суффикса привносит в слово дополнительное значение и нередко – коннотативное. Часто именно в результате словообразования нейтральные изначально корни-морфемы «обрастают» дополнительными оценочными смыслами, которые реализуются в определенной конструкции, структуре, в конкретном сочетании. Вполне согласны с И.М. Кобозевой, утверждающей, что «к числу объективных проявлений коннотаций следует отнести и те явления, которые обычно не фиксируются словарями, но с достаточной регулярностью воспроизводятся в процессе порождения и интерпретации высказывания с данной лексемой (в нашем случае – морфемой, - Е. К.) или её дериватом» [8, с.186].  Например, праславянский корень *rod- реализуется в современном польском и русском языках в таких словах с нейтральным значением, как ród – род, rodzicie – родители (ср. разг. родичи), rodzić się – рождаться, urodzaj – урожай и под. При этом слова с префиксом u-/у- репрезентируют и коннотативные значения в единственной паре  uroda ‘красота’ – урод ‘безобразный человек’. Небезынтересным представляется и тот факт, что слова с этим же аффиксом и в польском и русском языках реализуют неконнотативные значения в парах: urodzaj – урожай, urodzić się – уродиться. Сувщественным в данном случае, вероятно, является не столько морфемная структура слов, а необходимость в номинации конкретных предметов, исходно указывающих на то, что уродилось. Лишь с течением времени эта дифференциация (польск. красота – русск. безобразный человек) закрепляется в разных языках.

В словах с чередующимися корнями *-min-/*-mę (zapominać ‘забывать’ – запоминать ‘держать в памяти’, zapomętać ‘запоминать’ – запамятовать ‘забыть’) отражается одно действие с противоположным результатом, правда, именно в конкретных парах слов [9]. При общей морфемной структуре слов с указанными корнями в польском и русском языках реализуют противоположные значения с положительным или отрицательным результатом. При этом и польск. pamięć и русск. соотв.память не имеют в структуре лексического значения явно выраженной  отрицательной коннотации.

Большая группа слов, представляющих польско-русские лексические соответствия, может быть также рассмотрена как результат энантиосемии, хотя с точки зрения современного русского языка эти слова не всеми исследователями признаются как антонимы. К единицам условно антонимичным мы отнесли такие пары: łyżwy ‘коньки’ – лыжи ‘плоские деревянные полозья, прикрепляемые к ногам, для передвижения по снегу ’; czas ‘время’ – час ‘единица измерения времени; мера времени в 60 минут…’, owoce ‘фрукты’ – овощи ‘огородные плоды и зелень, употребляемые в пищу’ и под. Противопоставление данных лексем обусловлено не прямым их значением, а фоновыми знаниями,  имплицитными семами, отражающими народный социальный опыт, при этом словарь антонимов русского языка [10] не фиксирует ни одну из указанных пар, хотя в сознании носителей, например, русского языка, такое противопоставление возможно  (ср. например, пословицу: «Делу – время, потехе – час»).

Лексических единиц, получивших полярные значения значительно меньше, чем слов, находящихся на ступени неполного расхождения значений.

К числу последних мы отнесли корреляты, разошедшиеся в семантике, сохраняющие одну общую сему, семантические доли, выраженные имплицитно, но при этом реализующие близкие, но разные, в том числе и  коннотативные,  значения. Важно подчеркнуть, что в парах слов необязательна реализация коннотативных значений обоими элементами. Небезыинтересным представляется тот факт, что чаще носителем оценочного значения выступает один из членов пары (польский или русский эквивалент). В оппозициях  sklep ‘магазин, лавка’ – склеп ‘усыпальница, гробница’ (общая сема ‘вместилище, помещение’); palić ‘курить’ – палить ‘сжигать, уничтожать огнем’(общая сема ‘(использовать) огонь’, ‘зажигать’); zaprosić ‘пригласить’ – запросить ‘требовать, просить о чем-либо’ (общая сема ‘просить, звать, обращаться’); puszka ‘металлическая банка’ – пушка ‘артиллерийское орудие с длинным стволом’ (общая сема ‘цилиндрической формы’) и под. 

Т. о., энантиосемия входит в поле дивергентных процессов и представляет собой процесс появления противоположных значений у лексических элементов, т.е развитие антонимичных значений, а дивергенция предполагает не столько противопоставление, сколько расхождение лингвистических сущностей на уровне актуализации положительных, отрицательных или нейтральных сем, что не всегда ведет именно к противопоставлению. Нередко этот процесс развивает синонимические отношения между единицами общего славянского языкового пространства.   

Литература

 1.Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. М. 1974, с. 67.

 2.Черемисина Н. В. Методологические основы раздела "Лексикология” в курсе "Современный русский литературный язык” // Подготовка учителя-словесника: лингвистический и методологический аспекты. Учебное пособие для слушателей  ФПК. М. 1987 г.

3.Черных П.Я. Историко-этимологический словарь русского языка. В 2-х т.т. М. 1993.

4.Новиков Л.А. Семантика русского языка. М. 1982.

5.Апресян Ю.Д. Прагматическая информация для толкового словаря // Прагматика и проблемы интенсиональности. М. 1988, с. 36; Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М. 2000, с.185.

6.Значения польских и русских слов даются по словарям: Кшыжовска-Протасеня Г., Шаталенко И. Польско-русский и русско-польский словарь. Минск. 2004, Словарь русского языка. В 4-х т.т. М. 1981-1984; Гессен Д., Стыпула Р. Большой польско-русский словарь. В 2-х т.т. М.– Варшава.1988.

7.Кобозева И. М. Лингвистическая семантика. М. 2000.

8.Там же, с.186.

9.Кшыжовска-Протасеня Г., Шаталенко И. Польско-русский и русско-польский словарь. Минск. 2004, Гессен Д., Стыпула Р. Большой польско-русский словарь. В 2-х т.т. М.– Варшава.1988.

10. Львов Р.М. Словарь антонимов русского языка. М. 1988.